Содержание:
В списке богачей Флоренции те же фамилии, что и 600 лет назад
Гульельмо Бароне и Сауро Мосетти, экономисты из главного финансового учреждения на Апеннинах - Bank of Italy, провели необычное исследование. Они отправились в архив Флоренции, проверили данные по флорентийским налогоплательщикам в 1427 году и сравнили их с данными Налогового управления Флоренции за 2011 г. Результаты удивили самих исследователей: среди наиболее состоятельных налогоплательщиков 15 и 21 веков совпадают почти 900 фамилий.
Исследование, конечно, отняло немало времени, но было не таким уж и сложным благодаря особенности итальянских фамилий. По ним без особого труда можно установить место рождения человека, и они почти не меняются с веками. Бароне и Мосетти пришли к выводу, что по роду занятий, доходам и состоянию нынешних флорентийцев можно достаточно точно предсказать род занятий, доходы и состояние их далеких предков и наоборот.
Результатами своих интересных исследований банковские экономисты поделились на экономическом сайте VoxEU: «Мы установили, что самые состоятельные налогоплательщики во Флоренции шесть веков назад носили те же фамилии, что самые богатые налогоплательщики сейчас».
1427 год был выбран в качестве даты сравнения не случайно. В те времена Флоренция вела затяжную войну с Миланом и находилась на грани банкротства. В результате бедственного положения городских финансов флорентийские власти решили провести перепись примерно 10 тыс. налогоплательщиков. В документах, кроме фамилий и имен глав семейств, содержатся описание их профессий, доходов и состояний.
Около 900 из попавших в перепись 1427 г. фамилий существуют во Флоренции до сих пор и по-прежнему платят высокие налоги. Конечно, среди них есть и случайные совпадения, но большинство представителей одинаковых фамилий в любом случае являются не тезками, а родственниками.
Анализ показывает, что социоэкономический статус сохранился за шесть веков, на удивление, четко. Богатые флорентийцы в начале второго десятилетия 21 века имеют те же фамилии, что и богачи в 1427 году. При этом совпадают профессии и доходы. К примеру, среди членов гильдии обувщиков совпадение составляет 97%, а гильдии ткачей шелка и адвокатов - 93!
Конечно, состояния передаются по наследству так же, как нередко и профессия. Исследование в Японии показало, что потомки самураев даже через почти полтора века после формального их исчезновения как прослойки японского общества остаются среди японской элиты. Удивительному сохранению богатства и социального статуса экономист из университета Калифорнии Грегори Кларк даже посвятил книгу «Восхождение сына».
В случае с флорентийцами больше удивляет не столько факт сохранения богатств и социального статуса, сколько то, что речь идет о промежутке времени длительностью почти 600 лет, т.е. 25 поколений.
Напрашиваются параллели с исследованиями французского экономиста Томаса Пикетти, который занимался ростом неравенства доходов среди 1% самых богатых людей. Однако итальянские экономисты отрицают, что между их исследованием и исследованиями Пикетти существует какая-то связь.
«Наше исследование посвящено экономической мобильности, т.е. вопросу: остаются ли богатые богатыми с прохождением какого-то времени,- сообщил Мосетти изданию Wall Street Journal.- Но это вовсе не означает, что они обязательно становятся еще богаче. Мы не нашли прямой связи с выводом Пикетти о том, что материальное неравенство со временем только увеличивается».
Бароне и Мосетти объясняют то, что у богатых больше шансов остаться богатыми и через продолжительное время, существованием того, что они называют «стеклянным полом, который защищает потомков богатых людей от падения с экономической лестницы».
К тому же, в исследовании итальянских экономистов участвовали не только 1% самых богатых флорентийцев. Они проанализировали все население города и пришли к выводу, что 33% флорентийских богачей в 1427 году, т.е. каждый третий, остаются состоятельными и сейчас, в наши дни.
Механика средневековой демократии
Флорентийская республика просуществовала триста лет, оставшись к началу XVI века последним островком свободы в Италии. Но плодами свободы могли воспользоваться лишь немногие. Гарантируя демократические свободы своим гражданам, Флоренция самым тираническим образом управляла подвластными ей городами, и в критический момент они оставили ее один на один с могучим внешним врагом.
В августе 1530 года во Флоренцию вошли войска императора Карла V и папы Климента VII. А вместе с ними вернулся и могущественный клан Медичи, который изгоняли из города уже трижды. Главой рода был сам папа Климент. Он и назначил покоренному городу синьора, даровав это звание Алессандро, незаконному сыну одного из Медичи (по слухам, самого Климента) от служанки-мулатки. Спустя два года император, желая услужить папе, сделал Алессандро герцогом. Блистательная Флорентийская республика, в течение трех столетий совершенствовавшая свои демократические институты, перестала существовать.
Первое поселение римских ветеранов на месте нынешней Флоренции было основано в 59 году до н. э., а в IV веке разросшийся город сделался резиденцией епископа. Но лишь в первой четверти XII века Флоренция стала коммуной — самоуправляющимся городом. Таких коммун в Европе тогда возникло немало. Неуклонно богатеющие горожане — ремесленники, торговцы — считали, что они прекрасно могут управлять городом сами, без всякого синьора, который только обирает их. Епископы и бароны пытались поставить зарвавшихся мастеровых на место, и кое-где им это удалось — но не в Италии. Здесь судьба благоволила горожанам. Северная и Центральная Италия были яблоком раздора между римскими папами и императорами Священной Римской империи — и города укрепляли свое положение, переходя на сторону то одного, то другого противника. К середине XIII столетия итальянские коммуны добились полной свободы. Более того, соседние с городами замки дворян были разгромлены, а их хозяев заставили переселиться в город, где за ними легче было приглядывать. Правда, аристократы и здесь создавали немало хлопот: вместо замка каждый возводил себе башню, и, конечно же, она должна была быть самой высокой в округе. Некоторые из этих средневековых небоскребов достигали высоты 70 метров. Таким образом, борьба дворян и пополанов (так в Италии называли горожан) переместилась внутрь города. В большинстве коммун был найден компромисс: текущее управление городом осуществляли консулы, которых на древнеримский манер избирали на один год, а законодательную власть получил Совет коммуны — в него мог войти и богатый пополан, и дворянин. Но, как это обычно бывает с компромиссом, он не удовлетворял никого — почти во всех городах шли жаркие политические схватки между дворянами и пополанами (которые тоже не были едины: они делились на пополо грассо — «жирный народ» и пополо минуто — «тощий народ»). Кое-где победили дворяне — там республики превратились в монархии. В других городах верх одержали пополаны, и дворяне — уникальная для Средневековья ситуация — стали почти бесправными. Так произошло и во Флоренции.
Здесь в XIII веке разгорелась настоящая гражданская война между гибеллинами (сторонниками императора) и гвельфами (сторонниками папы). Знать в основном поддержала императора и некоторое время управляла городом, но в 1250 году дворянская армия была разгромлена гвельфами, и народ взял власть в свои руки. Правда, тогдашнее понимание народовластия сильно отличалось от современного. В условиях нынешней представительной демократии народ лишь выбирает, а управлением занимаются профессиональные политики. Средневековые итальянцы назвали бы такое устройство государства аристократическим. Для них демократия — это когда каждый сознательный гражданин принимает непосредственное участие в управлении. Во Флоренции политических прав были лишены наемные рабочие и женщины, но все мужчины-налогоплательщики являлись гражданами. На 50 000–100 000 горожан (население города в разные периоды было разным) полноправных граждан приходилось около 5000–8000 — не так и мало, если принять в расчет, что примерно половину населения составляли несовершеннолетние.
Механизмы формирования власти также в корне отличались от современных. Начать с того, что легальных партий в нынешнем смысле слова не существовало. Всякий раскол в обществе считался страшным бедствием, и само слово «партия» было ругательством. Когда одна партия приходила к власти, представителям другой приходилось покидать город. Нередко они подбивали соседних правителей напасть на Флоренцию, чтобы вернуть власть. Дабы воспрепятствовать образованию партий, флорентийцы свели к минимуму и другой привычный нам атрибут демократии — выборы, предпочтя ему жребий. Ко всему прочему при такой системе претендент на ту или иную должность не зависел от избирателей и ему не надо было кого-то подкупать.
В основе сложившейся во Флоренции в XIII веке политической системы лежало разделение города по территориальному признаку (на четыре квартала и шестнадцать районов), а его населения — по цеховому. Каждый купец и каждый ремесленник в Средние века был приписан к цеху, который объединял лиц одной профессии. Эта организация устанавливала правила и нормы производства и торговли, защищала мастера от конкурентов. Но во Флоренции цехи вдобавок к своим профессиональным функциям получили политические. А поскольку число цехов было строго ограничено, во Флоренции в рамках одного цеха объединялись представители не одной, а множества самых разных профессий. Всего насчитывалось семь старших цехов и четырнадцать младших — полноправный гражданин должен был состоять в одном из них. Поэтому многие аристократы, чтобы стать гражданами, отказывались от своего дворянства и записывались в цехи, к которым в реальности никакого отношения не имели. Дворянин Данте Алигьери вступил в цех врачей и аптекарей, а предки Никколо Макиавелли записались виноделами.
Власть по жребию
Высшая власть в городе принадлежала Синьории. Она состояла из восьми приоров (по двое от каждого из четырех кварталов), шестеро из которых должны были принадлежать к старшим цехам и двое — к младшим, и гонфалоньера (знаменосца) справедливости. После избрания девять руководителей, дабы домашние дела не отвлекали их от общественных обязанностей, переезжали во Дворец Синьории и жили там весь срок полномочий — два месяца. В компетенцию Синьории входили практически все дела республики, от законодательных до судебных. Но решения она должна была принимать совместно с многочисленными вспомогательными магистратурами, из которых наиболее важными считались советы Двенадцати Добрых мужей (по три человека от каждого квартала) и Шестнадцати знаменосцев (по одному от каждого «знамени» — небольшого района, который выставлял свое воинское ополчение). Синьория и два этих совета (их называли Три Главных) избирались по жребию: из специальных кожаных сумок (у каждого совета своя), хранившихся в ризнице собора Санта-Кроче, прилюдно вынимались записки с именами кандидатов.
Теоретически в сумке должны были находиться записки с именами всех граждан города, за которыми не числилось недоимок. Но на самом деле решение, кто может быть избранным, а кто нет, принимала специальная комиссия, созывавшаяся раз в пять лет и состоявшая из членов Трех Главных, а также восьмидесяти человек, которых они избирали себе в помощь. Особо важная роль отводилась Шестнадцати знаменосцам, поскольку каждый из них хорошо знал жителей своего района. Решения комиссий были секретными, гражданин узнавал о том, что он имеет право быть избранным, только когда избрание уже совершалось, из сумки вытягивали записку с его именем.
Законы утверждались Советом коммуны (192 человека — по 40 пополанов и 8 дворян от каждого квартала), в котором главную роль играли представители старших цехов, и Советом народа (160 человек — по 10 пополанов от каждого района), две трети которого избирались от младших цехов. Таким образом, «жирный» и «тощий» народы уравновешивали друг друга. Кроме того, существовало множество специализированных коллегий (какие-то занимались налогами, какие-то — проверкой качества продукции пекарей, какие-то — лицензированием проституток). Сроки службы в большинстве из них были от трех до шести месяцев. Таким образом, у каждого полноправного гражданина Флорентийской республики имелся реальный шанс быть избранным на какую-то из множества самых разных должностей. К ним стремились не только из чести, но и ради выгоды, ведь пребывание на том или ином посту можно было обратить себе на пользу (впрочем, не слишком усердствуя, поскольку через несколько месяцев приходилось уступать свое место другому). Когда же случался серьезный кризис, который требовал радикальных реформ, во Флоренции созывали «парламенто». Все граждане собирались на площади Синьории, выслушивали предложения об изменениях в законодательстве и криками выражали свое к ним отношение. Площадь охраняли вооруженные отряды, которые своим присутствием могли подсказать правильное решение. В особо тяжелых ситуациях на «парламенто» выбирали Балию — директорию, получавшую на некоторый срок диктаторские полномочия.
Судебная власть принадлежала подестá. На этот пост приглашали иностранного гражданина (как правило, на шестимесячный срок) с хорошей репутацией, юридическим образованием и военным отрядом — или хотя бы группой вооруженных слуг. В итальянских городах полагали, что лишь иностранец может выступить беспристрастным судьей во внутригородском споре.
Пьеро Каппони разрывает статьи унизительного договора перед лицом короля Карла VIII. Фреска Бернардино Поччетти (1584). Фото: AKG/EAST NEWS
От охлократии к олигархии
Противоречия между «жирным» и «тощим» народами несколько сгладились в середине XIV века, после того как в результате эпидемии чумы население Флоренции сократилось вдвое и у людей просто стало больше работы. Возникла даже нехватка рабочих рук. Флоренции пришлось пригласить массу наемных рабочих из других городов. Эти «гастарбайтеры» пополняли главным образом ряды чомпи (чомпи, или чесальщики шерсти, было общим названием всех мастеровых, занятых на грязных операциях). Если на первых порах Флоренция принимала рабочих с распростертыми объятиями, то в дальнейшем отношение к ним поменялось, что выразилось в ухудшении условий их труда. При этом возможности легально постоять за свои права у чомпи не было — ведь они не числились ни в одном из цехов. Наконец в июле 1378 года низы подняли бунт и добились создания трех новых цехов: чесальщиков шерсти, портных и красильщиков. Они же возвели в гонфалоньеры человека, вышедшего из их среды, — Микеле ди Ландо. Так было сформировано уникальное правительство, представлявшее абсолютно все классы общества. Правда, просуществовало оно всего месяц — «жирным» пополанам удалось переманить на свою сторону Микеле ди Ландо, и он помог расправиться с вожаками чомпи, после чего три новых цеха были ликвидированы.
В те же годы над республикой нависла внешняя угроза — со стороны Милана. Клан Висконти уже сто лет понемногу «собирал земли» вокруг города, и когда в 1378 году синьором Милана стал Джан Галеаццо Висконти, он решил, что пришло время покорить всю Северную Италию. Флорентийские интеллектуалы, осознав, что их демократии угрожает тирания Джангалеаццо, делали все возможное, чтобы идейно вооружить горожан против Милана. Победитель Голиафа библейский Давид стал главным символом свободолюбивой республики. Неслучайно его в разные периоды изваяли три великих флорентийских мастера: Донателло, Верроккьо, Микеланджело. Образованные флорентийцы стали увлекаться античностью, выискивая корни флорентийской демократии в афинской и римской. Парадоксальным образом как раз в период подъема демократических настроений во Флоренции установился олигархический режим клана Альбицци: «жирным» пополанам, опасавшимся как внешних, так и внутренних врагов, понадобилась сильная власть, пусть и при формальном сохранении демократических институтов.
Флоренция выстояла в борьбе с Миланом и утвердилась в осознании своей избранности. Более того, поняв, что выжить она может, только значительно усилившись, в частности за счет приобретения новых земель, она покорила своих соседей — Пистою, Ареццо, Вольтерру, Монтепульчано, а в 1406 году — давнюю соперницу Пизу. Эти завоевания обогатили «жирный» народ: торговые пошлины уменьшились, а конкуренты в захваченных городах были обложены тяжелыми поборами. Но «тощему» народу мало что доставалось с барского стола. Его недовольство правлением Альбицци, которые навязывали Синьории свою волю и игнорировали республиканские традиции, росло.
Флоренция. Купол собора Санта-Мария-дель-Фьоре (1420-1436) и колокольня Джотто (1334-1359).
Флоренция, Firenze (ит.), Florence (англ.) — старинный город в Центральной Италии, на реке Арно. Административный центр области Тоскана и её провинции Флоренция. Один из красивейших городов мира, итальянцы называют его "Прекрасная Флоренция", "Firenze la Bella". Исторический центр города сохранился практически нетронутым со времён Возрождения (XV-XVI века), объявлен историческим памятником и внесён в список Всемирного наследия ЮНЕСКО. Великолепные здания и произведения искусства, собранные во флорентийских музеях, вызывают восторг приезжих, вплоть до особого психологического состояния, носящего название "синдром Стендаля".
Координаты: 43°46′с.ш., 11°15′ в.д. [1]
Дата основания: 59 до н.э.
Население: 365.6 тыс. чел (на 1.1.2009) [2]
Краткая история
59 г. до н.э.: город основан Юлием Цезарем как место жительства ветеранов его армии; назван Флоренция, Florentia, что по-латыни означает "цветущая". Расположенная в плодородной долине Арно на важной дороге из Рима на север, Флоренция росла и богатела; к 250 году это был уже один из самых больших городов Италии.
III век нашей эры - 570: административный центр областей Тусция (Tuscia, будущая Тоскана) и Умбрия (Umbria), некогда населённых этрусками [4] Завоевавшие Италию в 570 лангобарды сделали центром Тосканы город Лукка. В 781 король франков Карл Великий завоевал Тоскану, оставив область во власти лангобардского герцога Гудибранда.
Около 800: Карл Великий после жалобы монахов на злоупотребления Гудибранда передал Тоскану графу Скроту, резиденциями которого стали города Флоренция и Фьезоле.
854: комитаты (представительные комиссии) Фьезоле и Флоренции заключили союз и провозгласили резиденцией графа Флоренцию, объявленную "городом-матерью"; Фьезоле стал "городом-дочерью".
866: Флоренция объединена с Ареццо и Вольтеррой в один округ королевства Италии, она подчинена маркизу Тосканскому.
897: во Флоренции стал управлять (совместно с епископом) особый королевский наместник.
967: граф Родольфо провозгласил Флоренцию центром графства, входившего в состав Тосканы.
1138: делами Флоренции начали управлять консулы, избранные коммуной, состоявшей из представителей 150 знатных семей. С этого времени флорентийцы стали союзниками маркиза Тосканского, не подчиняясь ему напрямую.
1187, 24 июня: Флоренция стала вольным имперским городом [5]
Окна средневековых домов на мосту Понте-Веккьо, отстроенном в 1345 году.
Колокольня Палаццо Веккьо, резиденции городской администрации. Удары колокола призывали всех взрослых граждан Флоренции на совет, собиравшийся на площади Синьории.
1207: реформа управления: правительство республики вместо нескольких консулов стало возглавлять одно должностное лицо - подеста.
1289: первое упоминание о верховной власти высшего органа республики - Палаты Коммуны Флоренции (Camera del Comune di Firenze ит.).
1434: синьором (главой правительства и фактическим полноправным диктатором) стал Козимо Медичи Старый, "Отец Отечества". Начало господства Медичи во Флоренции. [6] Республика стала именоваться Синьория.
1439: первое посещение Флоренции русскими путешественниками. Делегация русской православной церкви участвовала во Вселенском Соборе (вошедшем в историю как Флорентийский Собор), целью которого было объединение католической и православной церквей. Это было задумано для спасения Византии от турецкой угрозы. Члены русской делегации подписали грамоту об объединении церквей, но она не была ратифицирована великим князем Василием II Тёмным. [7]
1494: после изгнания Медичи проповедник Джироламо Савонарола объявил Флоренцию царством Иисуса Христа, от имени которого управлял Савонарола во главе Большого Совета из 3200 взрослых мужчин без долгов.
1498: отлученный от церкви Савонарола сожжён на костре, республикой управляют "капитаны".
1502: синьория объявила Пьеро Содерини пожизненным гонфалоньером (правителем).
1512: Содерини изгнан, синьором стал Джованни Медичи.
1513: Джованни Медичи избран римским папой под именем Льва X, синьором стал Лоренцо II Медичи (1513-1519) [8]
1532: Флоренция стала герцогством; Алессандро Медичи - герцогом Флоренции.
1537: после убийства Алесандро Медичи герцогом стал Козимо I, его власть официально признана наследственной.
1574: образовано Великое Герцогство Тосканское с центром во Флоренции. Первым великим герцогом стал регент Тосканы Франческо I Медичи (1574-1587) [9] Великие герцоги Тосканские правили во Флоренции до 1737 года. [10]
1737: с угасанием династии Медичи править Великим герцогством Тосканским был призван герцог Лотарингский Франц Штефан, супруг австрийской императрицы Марии Терезии и император Священной Римской империи с 1745. До 1801 независимость Великого герцогства Тосканского гарантировалась наличием второй, тосканской, короны у австрийских императоров. [11]
1801, 9 февраля: под давлением французов Фердинанд III отрёкся от тосканского престола. Первый консул Наполеон Бонапарт передал наследственные права Луиджи (Людовику) Бурбону, наследнику герцога Пармского Фернандо. [12]
1801, 21 марта: согласно Мадридскому договору, по воле Наполеона вместо Тосканы создано Королевство Этрурия, королём которого стал Людовик Бурбон. После его смерти в 1803 правила его вдова, испанская инфанта Мария Луиза, как регент при малолетнем наследнике Карле II [13]
1807, 20 декабря: Королевство Этрурия ликвидировано, Мария Луиза с детьми отправлена в ссылку в Ниццу.
1808, 29 мая: Этрурии возвращено прежнее название Тоскана, она присоединена к Французской империи и поделена на 3 департамента: Арно (куда вошла Флоренция), Средиземнорский (Mediterraneo) и Омброне (Ombrone). Во Флоренции избран мэр.
1809, 3 марта: управление Тосканой доверено сестре Наполеона принцессе Марии Анне Элизе (её иногда называют по мужу Элиза Бачокки, Elisa Baciocchi) с титулом Великой герцогини Тосканской.
1814, 23 февраля: Иоахим Мюрат, военачальник Наполеона и король Неаполитанский, перешедший на сторону антинаполеоновской коалиции, взял Флоренцию. Элиза Бачокки бежала.
1814, 23 апреля: Флоренция возвращена под власть дома Габсбургов. Фердинанд III вернулся в город 18 сентября. Габсбурги продолжали править Великим герцогством Тосканским до 1859, формально до 1860. [14]
1859, 21 июля: в результате восстания Великий герцог Леопольд II утратил престол. Во Флоренцию вошли войска Сардинского королевства.
1860, 22 марта: по итогам плебисцита Великое герцогство Тосканское прекратило существование, будучи включённым в состав Сардинского королевства; Флоренция стала центром области Тоскана; с 18 февраля 1864 это область объединённой Италии.
1864, 15 сентября: по договору с Францией Италия брала на себя обязательство не захватывать Рим с папской областью Лацио; для гарантии неприкосновенности Рима столица Италии перенесена из Турина во Флоренцию.
1865, 4 февраля: Флоренция - столица Италии, в город переехал король Виктор-Эммануил II.
1870: воспользовавшись военным поражением Франции в войне с Пруссией, Италия захватила Рим 20 сентября. 30 декабря король Виктор-Эммануил II отбыл из Флоренции в новую столицу - Рим.
1871, 1 июля: Рим официально объявлен столицей страны, а Флоренция - центром области Тоскана.
Перрон вокзала Санта-Мария Новелла
Пизанский аэропорт "Галилео Галилей" - также воздушные ворота Флоренции. Находится в 80 км от города, соединён с Флоренцией автострадой, автобусными линиями и железной дорогой.
Автострады, ведущие во Флоренцию
По западной окраине города проходит важнейшая в стране автострада A1 "Рим-Милан". С Пизой город соединён автострадой A11 "Флоренция - море" ("Флоренция - Пиза Северная"). Альтернативный путь к морю - проходящая несколько южнее дорога Фи-Пи-Ли (FiPiLi, "Флоренция-Пиза-Ливорно").
Для передвижения по узким улицам центра города сами флорентийцы предпочитают двухколесный транспорт.
Музеи и достопримечательности
Фрагмент картины Алессандро Боттичелли "Рождение Венеры" (около 1482-1486) - одного из самых узнаваемых шедевров галереи Уффици.
Самый знаменитый музей живописи и скульптуры эпохи Возрождения. В основе - коллекция Медичи. Музей открыт для всех желающих в 1737. Кроме всех великих итальянских художников, представлены Веласкес, Рубенс, Гойя и французские живописцы.
Крупнейший дворец Флоренции, построен в 1457. Вторая после Уффици коллекция живописи и скульптуры в Галерее Палатина. Музей Палаццо Питти включает также Галерею современного искусства, Музей денег, Галерею костюмов, Музей фарфора и сад Боболи, разбитый в 1549 году.
Музей находится во дворце Барджелло, построенном в 1255 году. В средние века там располагалась тюрьма, суд и резиденция судебных властей. Барджелло знаменит скульптурой эпохи Возрождения: важные работы Микеланджело, Джамболоньи, Донателло, Гиберти, Верроккьо. Ценные коллекции исторических предметов, произведений прикладного искусства и живописи.
Большая коллекция скульптуры, в первую очередь Микеланджело (в том числе оригинал "Давида") и Джамболоньи; картины мастеров эпохи Возрождения.
Коллекция флорентийской консерватории Черубини, имеются струнные инструменты работы Страдивари и Амати, а также первые фортепиано, в том числе сделанные изобретателем этого инструмента Бартоломео Кристофори.
Гробницы Медичи в церкви Сан-Лоренцо, особо знамениты скульптурными надгробиями работы Микеланджело.
Доминиканский монастырь, приором которого был Савонарола; главное сокровище - фрески работы Беато Анджелико (середина XV века) и его картины на досках.
Музей быта флорентийской аристократической семьи XV-XVI веков с подлинными интерьерами, мебелью, коврами и предметами обихода; расположен во дворце, построенном для семейства Даванцати, Davanzati, около 1330 года.
Музей Опера-дель-Дуомо Коллекция шедевров убранства собора Санта-Мария-дель-Фьоре, Баптистерия Сан-Джованни и колокольни Джотто; скульптуры и резьбы работы Донателло и Лука делла Роббиа, "Пьета" Микеланджело.
Церковь Всех Святых с фресками Гирландайо, в том числе "Мадонна Веспуччи" и "Тайная Вечеря".
Помещения монастыря расписаны фресками работы знаменитых живописцев; самая известная - "Тайная вечеря" Андреа дель Сарто
Стены монастыря расписаны в 1509-1526 Андреа дель Сарто
Фасады украшены скульптурами и барельефами работы великих скульпторов.
Дом, принадлежавший Микеланджело: его портреты, оригиналы и копии многих его работ.
Коллекция египетских, римских, этрусских древностей.
Коллекции старинных научных приборов, инструментов, географических карт. Музей физики. Образовательная программа.
Музей драгоценных и поделочных камней при государственных мастерских мозаики, основан в 1588.
Музеи окраин и пригородов
Достопримечательности, с названиями на русском и итальянском языках
Лоренцо Гиберти, между 1401 и 1452. Фрагмент "Райских врат" баптистерия Сан-Джованни: сцена битвы с филистимлянами, Давид отрубает голову Голиафу.
Улица Торнабуони, via de' Tornabuoni - главная торговая улица Флоренции. Вид с моста Санта-Тринита.
Правый берег Арно
Собор Санта-Мария-дель-Фьоре, Duomo della Santa Maria del Fiore, часто называемый просто "Дуомо" (il Duomo - по-итальянски "собор", "купол") с куполом, построенным архитектором Филиппо Бруннелески в 1420-1436.
Колокольня Джотто, Campanile di Giotto
Баптистерий Сан-Джованни, Battistero di San Giovanni
Базилика Сан-Лоренцо, Basilica di San Lorenzo - построенная в 1421-1469 по проекту Бруннелески церковь, включающая Старую и Новую сокровищницы - капеллы Медичи, Capelle Medicee.
Библиотека Лауренциана, Biblioteca Laurenziana Medicea
Палаццо Веккьо, Palazzo Vecchio
Палаццо Медичи-Рикарди, Palazzo Medici-Ricardi
Площадь Синьории, piazza della Signoria
Площадь Сантиссима-Аннунциата, piazza della Santissima Annunziata
Площадь и базилика Санта-Кроче, piazza Santa Croce e basilica di Santa Croce
Приют Оспедале-дельи-Инноченти, Ospedale degli Innocenti
Мост Понте-Веккьо, Ponte Vecchio
Палаццо-ди-Парте-Гвельфа, Palazzo di parte Guelfa
Палаццо Строцци, Palazzo Strozzi
Палаццо Ручеллаи, Palazzo dei Rucellai
Церковь Аббатства или Ла-Бадья, La Badia
Церковь Санта-Мария-Новелла, Chiesa di Santa Maria Novella
Лоджии Нового рынка, фонтан Вепря, Logge del Mercato Nuovo, la Fontana del Porcellino
Левый берег Арно, Oltrarno
Форт Бельведер (Св. Георгия), Forte di Belvedere (di San Giorgio) - крепость XVI века, построенная для защиты левобережной части города.
Пьяццале Микеланджело, Piazzale Michelangelo - площадь Микеланджело, место на левом берегу, откуда открывается лучший вид на старинную часть города.
Базилика Санто-Спирито, basilica di Santo Spirito
Базилика Санта-Мария-дель-Кармине basilica Santa Maria del Carmine
Церковь Санта-Феличита, chiesa di Santa Felicita
Церковь и сокровищница Сан-Миньято, chiesa di San Miniato ai Monte
Ресурсы, посвященные истории города
- storiadifirenze.org История Флоренции (Портал, подготовленный Университетом Флоренции; есть английская версия)
"Вокруг света" о Флоренции
Джамболонья. Похищение сабинянок, 1583.
Копия, которая находится в Лоджа-деи-Данци на площади Синьории.
Март 1979 Футбол по-флорентийски (особая разновидность футбола, существующая во Флоренции по меньшей мере с XVI века)
18 августа 2002 Италия. Данте (жизнь Данте Алигьери и его отношения с родной Флоренцией)
15 сентября 2002 Италия. Медичи (история семейства Медичи, связанные с ними места во Флоренции)
13 апреля 2003 Италия. Леонардо. Трактат о полете (Леонардо да Винчи собирался совершить первый человеческий полёт в окрестностях Флоренции; проекты летательных аппаратов привлекали флорентийцев меньше, чем роспись, заказанная ему Синьорией)
08.07.2008 Флоренция при царе Иисусе (режим правления Джироламо Савонаролы во Флоренции, 1494-1498)
Путеводители "Вокруг света"
Река Арно. Вид на мост Санта-Тринита [15] с моста Понте-Веккьо.
- ↑Координаты исторического центра Флоренции, объекта Всемирного наследия ЮНЕСКО
- ↑Данные Национального института статистики ; на 1.1.2008 население - 364.710 тыс. чел.: Данные Национального института статистики
- ↑Площадь коммуны Флоренция в 2001 году
- ↑ Вместе с Италией по окончании существования Западной Римской империи в 476 году Флоренция вошла в состав королевства Одоакра, а в 493 году - в состав возникшего на его месте королевства остготов. В 541 году город взяли византийцы. В 552 его снова отбили готы, вновь уступившие византийцам в 553. С 553 по 570 годы Флоренцией и Тусцией управляла византийская администрация вплоть до нашествия в 570 году германского племени лангобардов
- ↑ Привилегия "вольного города" выдана императором Фридрихом I Барбароссой (1155-1190) и ратифицирована следующим императором Священной Римской империи Генрихом VI Гогенштауфеном (1191-1197).
- ↑ Козимо Старый правил в 1434-1464; ему на смену пришли Пьеро I Подагрик (1464-1469); Лоренцо I Великолепный (1469-1492), Пьеро II Несчастливый (1492-1494), изгнанный из города в 1494 году.
- ↑ Рассказ о Флоренции в древнерусской рукописи неизвестного суздальского монаха "Хождение на Флорентийский Собор" .
Русскую церковь возглавлял тогда грек из Византии митрополит Исидор. Перед отъездом он сказал великому князю Василию, что поддерживает мысль об объединении церквей. Но при этом он собирается не поддаться католикам, а переубедить их. Василию понравилась идея, и он дал Исидору свиту в 100 человек. Помимо священников, среди них были дипломаты. Так русское посольство впервые очутилось в Италии.
Дискуссия на Флорентийском Соборе развивалась не в пользу православных. Грек митрополит Исидор дал католикам себя убедить и подписал "Хартию объединения" двух церквей. Но старший из русских священников, епископ Авраамий Суздальский, не желал ставить свою подпись. Тогда по просьбе Исидора его посадили в темницу (по всей видимости, замок Барджелло). Авраамий провёл там неделю и подписал.
Так римского папу признали главою общей христианской церкви. Со слезами радости на глазах понтифик отслужил в соборе Санта-Мария-дель-Фьоре торжественную мессу. Посольство Исидора вернулось в Москву с латинским крестом, и в Успенском соборе дьякон торжественно зачитал грамоту Флорентийского Собора. Слушатели никак не реагировали на это сообщение, ожидая решения князя. Василий громко сказал, что Исидор – лжепастырь, губитель душ и еретик. Исидора заключили в Чудов монастырь. Неведомым образом он ускользнул оттуда, когда заснула стража.
XIV. Ферраро-Флорентийский собор (1438-1439 гг.)
Литература: Papadakis; Runciman, The Great Church; Runciman, The Fall of Constantinople; Meyendorff J. Was there an Encounter between East and West at Florence? // Rome, Constantinople, Moscow: Historical and Theological Studies, N.Y., 1996; Архимандрит Амвросий (Погодин). Святой Марк Эфесский и Флорентийская Уния. М., 1994; Gill; Ostrogorsky, History of the Byzantine State; Vasiliev.
1. В начале 1438 г. делегация из 700 человек отбыла из Константинополя в Феррару. По заранее подписанному договору ее проезд и содержание во время собора взял на себя папа. Делегацию возглавляли император Иоанн VIII и престарелый Иосиф II, патриарх Константинопольский. С ними прибыло более 30 митрополитов, часть из которых взяли на себя функции легатов Александрийского, Антиохийского и Иерусалимского патриархов. Болгары и сербы отказались принимать участие в подобном мероприятии. Из Московии прибыл новоназначенный (специально для участия в соборе) митрополит Исидор (бывший константинопольский игумен), привезший с собой Авраамия, епископа Суздальского, и целую группу русских клириков и мирян. Были представители из Церкви Молдовлахии. Прибыла даже делегация (епископ и мирянин) из далекой Грузии.
8 февраля 1438 г. византийцы прибыли в Венецию, где они прогостили почти целый месяц и добрались до Феррары лишь 4 марта. Но и там обсуждение всех вопросов было по просьбе императора отложено на несколько месяцев: он ждал прибытия светских европейских властителей - ведь именно от них он ожидал военной помощи Константинополю. Однако представители светских властей Запада так и не прибыли на собор. В Ферраре не было ни одного европейского монарха: все сильные в военном отношении государства заседали в Базеле. Единственной силой, поддерживавшей папу Евгения, была Англия. Но у нее хватало своих забот. Так что военной помощи, на которую надеялись греки, было неоткуда взяться.
А вскоре греки были разочарованы и серьезными финансовыми трудностями, переживавшимися папством. В конечном итоге, именно не оплаченные папой счета и его пустая казна в январе 1439 г. вызвали переезд собора во Флоренцию. Император наконец-то стал понимать, что вряд ли уния сможет принести империи ту помощь, на которую он рассчитывал.
Но все-таки православные не могли не отметить, что собор явился явным поворотом в папской политике. Действительно, как уже отмечалось выше, все предложения Кантакузина были приняты. Собор действительно собрался для проведения серьезной дискуссии без каких-либо предварительных условий. Учли даже просьбу византийцев о том, чтобы место встречи было в Италии. И наконец, папство признало справедливость требований греков, что подбор делегатов собора должен проводиться на репрезентативной основе. Константинопольская Церковь в XV в. (как и Кантакузин за сто лет до этого) ясно понимала, что любое соглашение, достигнутое без участия грузин или тем более русских имеет очень мало шансов на конечный успех.
Император приложил все усилия, чтобы сколотить внушительную делегацию. Самыми видными ее членами стали: новопоставленный митрополит Никейский Виссарион (известный латинофрон) и противник унии митрополит Эфесский Марк Евгеник. Его поддерживали афонские монахи из монастырей Великая Лавра, Св. Павла и Ватопед. Если учесть присутствие представителей целого ряда православных стран, могло сложиться мнение, что географически православный мир был весьма полно представлен.
Но на самом деле это была лишь видимость. Миллионы православных христиан, проживавших на Балканах и в Малой Азии, не говоря уже о жителях Ближнего Востока, не были представлены на соборе, так как их территории находились под турецким владычеством. Византийские делегаты на Ферраро-Флорентийском соборе на самом деле могли считаться представителями немногим более сотни тысяч православных, проживавших в то время на территории, которая все еще оставалась у империи.
С другой стороны, латинская делегация, прибывшая на собор, была весьма серьезной: все ее члены являлись профессиональными философами, отлично знающими творения отцов. В нее входили три ученых доминиканца: урожденный грек Андрей Хрисоберг, архиепископ Родосский; Иоанн Черногорский, архиепископ Ломбардский, и испанец Иоанн де Торквемада. Делегацию возглавлял кардинал Чезарини. Папа Евгений постоянно контролировал ситуацию и делал все, чтобы усилия делегации были бы хорошо скоординированными.
И тем не менее западная делегация также по-настоящему не могла претендовать на то, что она представляет всю латинскую Церковь: в нее входило довольно мало епископов, и почти все они были итальянского происхождения. Лишь крошечная горстка приехала из-за Альп.
Несмотря на громадный численный состав византийской делегации, лишь немногие из ее членов были хорошо богословски образованны. В общем-то, большая часть делегации не была готова к серьезным богословским спорам. Как мы видим из протоколов собора, в основном все дискуссии велись свт. Марком Эфесским и Виссарионом Никейским (оба они также исполняли роль легатов - соответственно, Иерусалимского и Александрийского патриархов).
Именно из-за недостатка квалифицированных членов делегации некоторые ведущие византийские интеллектуалы (в том числе Исидор, Марк и Виссарион) были возведены в архиерейский сан непосредственно перед отбытием византийской делегации в Феррару.
По всей видимости, по этой же причине император включил в делегацию нескольких видных ученых-мирян, в том числе четырех философов. Всех их звали Георгиями: известный латинофрон и поклонник Фомы Аквинского Георгий Схоларий (вначале он выступал за унию, но потом разочаровался в ней), Георгий Амирутц, Георгий Требизондский и престарелый, но по-прежнему весьма эксцентричный вольный философ-неоплатоник Георг Гемист Плифон (1360-1452) [37].
К моменту созыва собора Плифон пребывал уже в очень преклонных летах: ему было под 80. В ренессансной Италии к нему относились как к живому классику, и повсюду его сопровождали толпы поклонников. Философ изрекал перлы мудрости, которые немедленно за ним записывались; он купался в лучах своей славы и наслаждался всеобщим вниманием.
2. Серьезные сложности в проведении дискуссии были вызваны глубинными различиями между греческой и латинской методологиями. С одной стороны, как открыто признал византийский томист Георгий Схоларий, слабая диалектическая подготовка его соотечественников не могла сравниться с утонченными силлогизмами в аргументации латинян, а попросту - они умели спорить гораздо лучше греков.
С другой стороны, будучи наследниками латинского схоластицизма, западные богословы подходили к каждому вопросу с философской и диалектической точки зрения, зачастую в ущерб библейской и патристической перспективе. Для православных, которые никогда не рассматривали богословие как исключительно схоластическую или научную дисциплину, такой подход являлся серьезной проблемой. Даже Исидор Киевский - горячий поклонник латинской учености и богословия - вынужден был признать, что непривычные философские категории и аргументы, использовавшиеся латинянами на соборе, скорее, углубили раскол, увеличили и усилили разногласия.
Итак, византийская делегация в Ферраре лишь формально представляла восточное христианство и по большей части была богословски не подготовлена к серьезной дискуссии. К тому же она была разделена между собой - еще один ослабляющий ее фактор. Это разделение можно проиллюстрировать на примере двух самых видных ее членов.
Виссарион, который, как и его главный протагонист Марк Эфесский, учился у Плифона, был беззаветно предан греческой классической традиции. Сохранение этого священного наследия стало главной заботой его жизни. Ощущая, что приблизились последние дни Империи, пламенный гуманист пришел к мысли, что это была прежде всего миссия латинского Запада. Принимая во внимание его страстную любовь к древности и философскую ориентацию, не говоря уже об убеждении, что христианству невозможно будет выжить под исламским владычеством, можно понять, почему его довольно легко убедили в правоте латинской позиции. В 1439 г. он подписал унию.
Ему также удалось убедить в правоте своего выбора целый ряд делегатов собора, в том числе Исидора, митрополита Киевского и всея Руси. Знаменательно, что задолго до 1453 г. и Виссарион, и Исидор эмигрировали в Италию, официально перешли в католичество и заняли высокие позиции в папской курии. Оба сделались не только папскими легатами, но даже и кардиналами.
Византийские гуманисты на соборе относились с большим недоверием и подозрительностью к свт. Марку Эфесскому - представителю паламитской исихастской традиции. Не любили его и те, кто хотел принять унию в обмен на политическую выгоду.
Да, действительно, у свт. Марка была иная система ценностей. До сих пор часто можно услышать обвинения в фанатизме и ультраконсерватизме, высказываемые либеральными историками и богословами в его адрес. Современный римо-католический историк, несомненно, выразил широко распространенное мнение, когда написал следующие слова: «Если бы можно было выделить одну-единственную причину неудачи Флорентийского собора, то ей является Марк Евгеник - митрополит Эфесский».
И тем не менее свт. Марк искренне стремился к единству - иначе он не поехал бы на собор. Но он также был убежден, что для достижения единства Рим должен уступить по ряду пунктов - в частности, отказаться от односторонних нововведений, таких, как незаконная интерполяция filioque в Символ веры и новое схоластическое учение о чистилище. И он был глубоко разочарован увиденным во Флоренции. Св. Марк отказался подписать унию 1439 г. и по возвращении в Константинополь стал лидером православных. После кончины свт. Марка в 1445 г. это лидерство перешло к его ученику Георгию Схоларию.
3. Один из главных источников знаний о соборе - мемуары диакона Сильвестра Сирополуса, великого экклесиарха храма св. Софии Константинопольской. В них можно найти не только рассказ о самом соборе, но и множество бытовых сведений и других весьма характерных зарисовок, сделанных на редкость приметливым наблюдателем и участником событий. Как греческие, так и латинские стенограммы собора были утеряны. Имеется лишь их реконструкция, сравнительно недавно (1953 г.) созданная иезуитским историком Дж. Гиллом. Из современных собору источников можно указать еще на его историю, написанную ревностным униатом - Дорофеем, митрополитом Митиленским (он даже получил денежное вознаграждение от папы за свой труд), и автобиографическое сочинение свт. Марка Эфесского «Изложение Святейшего Митрополита Эфесского о том, каким образом он принял архиерейское достоинство, и разъяснение о соборе, бывшем во Флоренции».
Собор долго не мог начаться. Хотя официальное его открытие состоялось 9 апреля 1438 г. (через месяц после того, как византийцы прибыли в Феррару), император немедленно запросил отсрочки, чтобы дождаться прибытия светских правителей. Кроме того, задерживали вопросы протокола, например, кто должен созывать собор - папа или император? Чей трон должен быть выше? Папа с самого начала потребовал, чтобы патриарх Иосиф при первой встрече поцеловал бы ему туфлю по латинскому обычаю, и только после твердого отказа греческой стороны снял свое требование.
Лишь в начале июня были назначены две комиссии по десять человек с каждой стороны, которые приступили к обсуждению вопроса о чистилище. Другие тринадцать сессий, с 8 октября по 13 декабря, были посвящены интерполяции Символа веры. Во время этих заседаний Марк Евгеник являлся главным представителем византийской стороны, а Андрей Родосский и кардинал Чезарини - латинской.
Как уже отмечалось выше, Георгий Схоларий честно признавал, что его соотечественники не могли сравниться с латинянами ни по эрудиции, ни по диалектическому мастерству. Патриарх Иосиф был к тому времени уже в весьма преклонных летах. Незаконный сын болгарского царя и греческой аристократки, он был добродушным старичком, не отличавшимся ни выдающимися умственными способностями, ни крепким здоровьем и не имевшим никакого веса или авторитета. Так что ему не удалось сплотить греческую делегацию в единое целое. Каждый выступал сам от себя, в отличие от латинской стороны, действовавшей единой сплоченной командой. Более того, греки часто вступали в разногласия друг с другом. Их задача осложнялась позицией императора. Несмотря на его желание не уронить достоинство своего имперского величества и своей Церкви, он прибыл на собор, чтобы добиться унии любой ценой. Иоанн VIII достаточно разбирался в богословии, чтобы понимать, что по ряду фундаментальных вопросов единства достичь было невозможно. Он попросту запретил своей делегации обсуждать такие вопросы, как ипостаси Св. Троицы, различие сущности и энергий и др. Когда при обсуждении вопроса о filioque один из членов латинской делегации поднял вопрос об энергиях Бога, сам свт. Марк Эфесский со смущением ответил ему, что не имеет полномочий обсуждать этот вопрос. Трудно себе представить, как мог прийти к подлинному единству собор, на котором нельзя было обсуждать основные вопросы, бывшие главной причиной разделения.
В конце концов греки сдались. В официально утвержденной повестке собора стояли следующие вопросы для дискуссии:
2) исхождение Св. Духа;
4) квасной или пресный хлеб Евхаристии и иные богослужебные различия (например, Эпиклеза и т.д.).
Другие вопросы, типа брака священства и возможности развода, решили обсудить позже. Было согласовано, что основой для дискуссий будут: Писание, каноны Вселенских Соборов, творения отцов Церкви, признанных святыми и на Западе, и на Востоке. Греки после определенного давления согласились на своеобразный «нулевой вариант»: каждый латинский отец считался равным по авторитету с греческим отцом. Таким образом, латиняне получили еще одно преимущество, ибо они знали и латинских и греческих отцов, в то время как греки в основном знали только своих.
По словам видного американского православного историка Дж. Эриксона, «в дискуссиях обе стороны не смогли приблизиться к разделявшим их серьезным догматическим вопросам. Латиняне не хотели замечать не только главных интуиций и опасений греческой святоотеческой традиции, но и многих аспектов латинской традиции. Давая неверную оценку значимости и весомости своих зачастую сомнительных источников, они лишь пытались впихнуть чужое богословие в прокрустово ложе собственной системы» (Filioque and the fathers at the Council of Florence).
Итак, комиссии работали с 8 октября по 13 декабря 1438 г. Тем временем удалось договориться, что открывает собор папа, но как бы с санкции императора. Первое заседание состоялось 8 января 1439 г. Но к тому времени папская казна окончательно опустела. В декабре в Ферраре вспыхнула эпидемия моровой язвы, что дало удобный повод перенести соборные заседания во Флоренцию, предложившую свое гостеприимство. Так греки все же оказались отрезанными от моря. Во Флоренции первое время возобновились частные дискуссии и переговоры на комиссиях о предметах соборного рассмотрения.
Собственно соборные заседания проходили со 2 марта по 26 августа 1439 г. Первые восемь сессий (2-24 марта) концентрировались исключительно на тринитарных импликациях filioque. Заседания сопровождались жаркими дебатами о подлинности патристических текстов, используемых каждой из сторон.
Но это не было единственным источником напряженности. На заседаниях собора происходили разные не слишком красивые сцены. Грузинский епископ обвинил его участников в язычестве, так как, по его мнению, на соборе обсуждались главным образом доселе неизвестные ему язычники Платон и Аристотель. Виссарион прилюдно назвал Марка Эфесского бесноватым, на что тот ответил ему: «Ты ублюдок, что и доказывается твоим поведением!» Некоторые греческие епископы услужливо доносили папе, что Марк называет его еретиком. Забегая вперед, можно сказать, что упорство и строптивость Эфесского митрополита вызвали такой гнев императора, что тот в конце концов приказал поместить его под стражу и не выпускать на все время заключительных переговоров на соборе.
Все это завело собор в очередной тупик, и с 24 марта по 27 мая работа вновь проходила лишь в комиссиях. Римская курия, страдавшая от безденежья и раздраженная несговорчивостью греков, прекратила выдавать им субсидии на содержание, и те начали терпеть лишения. В то же время высшие католические прелаты прилагали огромные усилия, чтобы очаровать греков и склонить их на свою сторону.
Виссарион подружился со многими гуманистами, с которыми его роднила любовь к греческой античности. Не сдавался один только Марк Эфесский. Плифон вообще давно перестал ходить на мало интересовавшие его соборные заседания: он читал лекции в различных учебных заведениях и в кружках своих поклонников и наслаждался вниманием и славой. Правитель Флоренции Козимо Медичи основал в его честь Платоновскую Академию.
В конце мая патриарх Иосиф сдался и принял решение все подписать. Однако 10 июня он умер. Один член греческой делегации ехидно сказал, что как приличному человеку, растерявшему остатки своего престижа, ему ничего другого просто не оставалось сделать. Он был похоронен в той же церкви, где проходили заседания собора, - Santa Maria Novella. Его гробница до сих пор находится там.
А работа собора продолжилась. Свт. Марк к тому времени уже был под стражей и не принимал участия в дискуссиях. В течение последних шести недель обсуждали целый ряд вопросов, в том числе верховенство римского папы, евхаристия и вновь чистилище.
Лишь после всех этих дискуссий 6 июля 1439 г. кардинал Джулио Чезарини и митрополит Виссарион Никейский по-гречески и по-латыни провозгласили объединение Церквей.
4. Как видно из вышеизложенного, на Ферраро-Флорентийском соборе было весьма мало пленарных сессий. Большая часть важной работы проделана в небольших группах и комиссиях. Именно на этих встречах эксперты с обеих сторон обсуждали, исправляли и в конце концов одобряли пункты, из которых и состояло принятое в июле 1439 г. постановление собора, носившее название Laetentur caeli. Лишь вступление и заключение этого документа были написаны дополнительно.
Условия объединения были следующими:
1. Чистилище. Хотя византийцам учение об очистительном огне казалось весьма второстепенным, по настоянию латинян учение о чистилище стало первым вопросом на повестке дня Ферраро-Флорентийского собора и весьма подробно обсуждалось обеими сторонами. Ему также посвящена значительная часть Laetentur caeli. Этот вопрос иллюстрирует принципиально различный подход обеих сторон к учению о спасении.
В отличие от других вопросов, обсуждавшихся на соборе, проблема чистилища была сравнительно нова. Лишь в XIII в. византийцы впервые узнали об этом латинском учении. Первая известная нам дискуссия на эту тему произошла в 1235 г. в Отранто (Апулия) между митрополитом Корфусским Георгием Барданесом и неким францисканцем по имени Варфоломей. Как ясно из рассказа последнего об этой встрече, митрополиту весьма не понравилось новое учение о «третьем месте» и «очистительном огне». Именно епископ Георгий создал неологизм «porgatorion» (чистилище) для обозначения этого учения. Поначалу греки уравняли его с ересью всеобщего спасения (апокатастасис), но вскоре им представился ряд случаев разобраться в нем получше.
В 1254 г. папа Иннокентий IV попытался навязать это учение православным Кипра. Его официальное письмо, датированное 6 марта 1254 г., называют «свидетельством о рождении чистилища как доктринально определенного места».
Следующим шагом в истории чистилища был печально знаменитый Лионский собор (1274 г.), на котором византийским посланцам было велено принять это вероучение от имени императора Михаила VIII. Формула, содержавшаяся в этом имперском исповедании веры, позднее включена в богословское определение собора.
По всей видимости, к 1438 г. латинское богословие чистилища, в которое попадают души, успевшие покаяться, но не успевшие перед смертью сотворить всех искупительных работ за свои прижизненные грехи, было уже весьма хорошо разработано. Западные делегаты на Ферраро-Флорентийском соборе утверждали, что это учение - апостольское, святоотеческое и обязательное для всей Церкви. Для них чистилище было местом в потустороннем мире, куда попадают души для совершения искупительной работы через наказание за свои неискупленные грехи. Хотя вина за грех, как они считали, завершается со смертью, но наказание так или иначе должно быть понесено.
Учение это невозможно понять вне легалистической латинской системы, в которой для объяснения эсхатологических реалий используются юридические концепции. За этой доктриной лежит легалистическое убеждение, что Божественная справедливость требует удовлетворения. Именно поэтому души после смерти должны понести искупительные наказания для «отмены» своих грехов.
Эта расписанная до мельчайших деталей эсхатология основывалась прежде всего на авторитете Рима, схоластической теологии и на ряде положений некоторых латинских отцов, в особенности свт. Амвросия Медиоланского и свт. Григория Великого. Так что латинянам было на что ссылаться. В отличие от них греческая патристическая литература, как правило, обходит молчанием конкретные вопросы посмертной участи человека, вполне резонно считая неблагочестивым пытаться проникнуть в тайны Божественного домостроительства.
В связи с этим византийцам пришлось формулировать ответ на учение о чистилище прямо на соборе. Свт. Марк Эфесский доказывал, что ни богослужение Церкви, ни отцы, ни Писание не дают основания для идеи о чистилище. Он отмечал, что практика и предание Церкви молчат и о промежуточном состоянии или месте для душ после смерти, и о материальном огне, не говоря уже о схоластическом различии между виной и наказанием. Несомненно, византийцам было непросто понять легалистическую и рационалистическую модель искупления, содержавшуюся в латинском учении, которая совершенно не укладывалась в их понимание смысла спасения как общения с Богом, как личного духовного роста, который продолжается в следующей жизни.
Окончательное определение собора 1439 г. относительно чистилища было в основном латинским по содержанию. Согласно ему, некоторые души «очищаются через очистительное наказание после смерти», другие, уже очищенные, поднимаются на небо, а третьи, если они некрещенные или умирают в состоянии смертного греха, «немедленно спускаются в ад».
И тем не менее это формальное определение является несколько смягченной версией западного учения. В него не были включены два положения, против которых греки возражали особенно резко. Это положение о материальном огне и сама идея места или состояния очищения, которое называется чистилищем.
Так что нельзя признать этот пункт безоговорочной победой латинян. Вопрос остался неопределенным и неубедительным для обеих сторон.
Учение о чистилище, как оно было сформулировано в формуле унии 1439 г., стало богословским основанием доктрины об индульгенциях. И развившаяся позже повсеместная торговля индульгенциями (которые якобы могли сократить время пребывания в чистилище) во многом была плодом разработанных во Флоренции определений.
2. Такой же провал характеризует и пункт соглашения, касающийся еще более сомнительного учения о filioque.
Дискуссии о Filioque касались двух аспектов этой проблемы: насколько законной была папская интерполяция в соборный Символ веры и насколько богословски правильной была сама теория двойного исхождения Св. Духа.
Византийцы открыли дискуссию с объявления неопровержимого факта, что дополнительная фраза, вставленная в Символ латинским Западом, была незаконной интерполяцией; более того, III Вселенский Собор в Эфесе ясно постановил, что к Символу нельзя ничего прибавлять или убавлять от него. Латиняне ответили, что отцы Эфесского Собора имели в виду изменение не слов, а изменение смысла, латинская же вставка не только не изменила смысл Символа, но и прояснила его.
Не сумев достигнуть соглашения по первому пункту, стороны перешли к обсуждению самого содержания учения. Латиняне, как всегда, с жаром уверяли, что их понимание проблемы не подразумевало «двух принципов» или «двух источников» в Божестве. Но греков не убедили их заверения.
В конце концов византийские унионисты, стремившиеся найти выход из тупика, предложили принять за основу согласие, которое якобы было по этому вопросу среди отцов Церкви. Для этого использовался такой «блестящий» аргумент: если и греческие, и латинские отцы вдохновлены Святым Духом, они не могли ошибаться относительно Его исхождения. Их тринитарное богословие должно быть идентичным друг другу: даже если они выражали его по-разному, на самом деле они имели в виду то же самое. Исхождение a filio, таким образом, объявлялось тем же самым, что и per filium. Обе формулы стали выражением той же самой догматической истины. В конце концов эта весьма спорная аксиома была принята за основу.
Марк Евгеник, со своей стороны, был убежден, что необходимым условием для подлинного объединения является исключение латинской интерполяции из Символа веры и, соответственно, отказ от анафем Лионского собора (1274 г.) против тех, кто отвергал истинность filioque. Ничего подобного в 1439 г. решено не было. Вышло наоборот: в конце дискуссий на эту тему православным предложили принять латинское учение. Альтернативы им не предлагалось. Так filioque было признано богословски правильным и «законно и обоснованно вставленным» в Символ веры. Но все-таки собор не обязал христианский Восток использовать интерполяцию. Окончательная формула гласила, что Святой Дух исходит от Отца и Сына как от «единого принципа» и что греческие отцы, говоря «через Сына», на самом деле имели в виду «и от Сына».
Таким образом, можно констатировать, что и проблема filioque во Флоренции осталась неразрешенной. Определение собора по этому поводу также никак не приблизило объединение Церквей.
3. Вопрос о папской власти обсуждался лишь на нескольких последних сессиях собора, непосредственно перед подписанием июльской унии. Сам по себе этот факт немаловажен. Хотя византийские участники собора знали о происходящем в Базеле, по всей видимости, их это не слишком волновало. Во всяком случае, им (опять же в отсутствие свт. Марка Эфесского) не удалось высказать критические аргументы против концепции папской власти, выдвигавшейся западными канонистами и апологетами папства. Робко высказанные соображения византийцев были основаны на представлениях, весьма далеких от той реальной папской власти, которая развилась к концу средних веков. Похоже, что греков заботило только лишь сохранение теории пентархии. В этом им пошли навстречу.
По поводу папской власти собором было принято следующее решение: как преемник св. Петра епископ Римский «является первоверховным иерархом всего мира», «наместником Христа» и «главой всей Церкви». «Папа римский обладает полной властью («plena potestas» - боевой клич западных антиконсилиаристов; его употребление в постановлениях Флорентийского собора было мощным ударом по собору Базельскому. - А.Д.) руководить и управлять всей Церковью и всеми христианами, как («quemadmodum et» или по-гречески «κάθοντρόπον» - т.е. «до той степени, до которой») это было установлено вселенскими соборами и определено в святых канонах; патриарх Константинопольский является вторым после святейшего римского иерарха (таким образом, только лишь на Флорентийском соборе Римская церковь впервые за всю свою историю официально признала второе место Константинопольской кафедры. - А.Д.), на третьем месте - Александрия, на четвертом Антиохия, Иерусалим же пятый в этом порядке. Все они сохраняют все свои права и привилегии».
Интересно, что последних фраз этого положения не содержится в латинской версии соборного документа - их можно найти только в греческом оригинале. Значит, византийцам в конце концов все же удалось заставить латинян принять часть их идей. И тем не менее византийское определение прав и привилегий четырех восточных патриархатов достаточно аморфно и могло быть истолковано латинянами весьма широко, в то время как портрет папы, окормляющего Вселенскую Церковь, руководящего и управляющего ею, весьма конкретен. Это - максималистическое толкование римского верховенства.
Конечно, определение 1439 г. относительно папской власти было направлено главным образом против западного консилиаризма. Как таковое, оно провозгласило конец этого движения. Соборные суверенность и верховенство, провозглашенные двадцать пять лет назад в Констанце, получили смертельный удар во Флоренции в «непогрешимом документе» Laetentur caeli. Как пишет современный римо-католический историк, «Самым своим существованием Флоренция являлась противовесом собору в Базеле, в конце концов перевесившим его. Сделав это, Флоренция положила конец развитию консилиаристского движения на Западе, которое угрожало изменить само устройство Церкви. Великим достижением Флорентийского собора для Запада было то, что он обеспечил победу пап в борьбе против консилиаризма и выживание традиционного порядка Церкви».
Правда, справедливости ради нужно отметить, что меньше чем через столетие после этого триумфального «достижения» оно было оспорено и отвергнуто протестантской Реформацией. И разработанная собором 1438-1439 гг. теология чистилища (и, соответственно, индульгенций), и теория папской власти способствовали развитию событий, приведших к отказу в 1617 г. Мартина Лютера и его учеников от всей постгригорианской (гильдебрандовской) папской структуры.
Что же касается византийцев, то им, помимо теории пентархии, все-таки удалось протащить определенную двусмысленность в формулировку папской власти. Согласно ей, папа «руководит и управляет всей Церковью и всеми христианами» лишь «до той степени, до которой» это было установлено Вселенскими Соборами и определено в святых канонах. Таким образом, благодаря прославленному греческому хитроумию, концепцию папской власти, безусловно, против желания латинской делегации и самого папы Евгения, приняли с весьма значительной оговоркой. Правда, эта уловка греков была не более чем «кукишем в кармане»: ведь на Западе насчитывали много Вселенских Соборов, в том числе, например, и Лионский, и это место понималось здесь совсем иначе, чем на Востоке. Но тем не менее в конце концов латиняне раскусили эту двусмысленность и постфактум переписали официально принятое соборное постановление. Вместо спорного «quemadmodum et» в латинском тексте документа было поставлено «quemadmodum etiam», т.е. «как и». Однако греческий текст остался без изменений.
4. Помимо трех вероучительных определений - о папстве, filioque и чистилище, - которые подробно прорабатывались в Laetentur caeli, в нем кратко упоминался и четвертый пункт повестки дня собора - вопрос обряда и богослужебных различий. По данному пункту собор принял решение, что обрядовые различия не могут служить препятствием для единства, поэтому использование в евхаристии опресноков или квасного хлеба было признано равноценным. Греческий и латинский обряды были провозглашены равноценными, и каждая Церковь могла сохранять свой обряд. Вопрос эпиклезы был обойден молчанием.
И это было все. Постановление собора было предложено к подписанию. К тому времени греки больше всего мечтали наконец вернуться домой, а кроме того, латиняне держали их на коротком поводке благодаря контролированной выдаче провизии и постоянному урезанию жизненных удобств. Справедливости ради нужно сказать, что подписывать постановление никому не предлагалось силой. Конечно, греки испытывали некоторое давление, но все-таки, в принципе, свобода слова и действий оставалась за ними. И тем не менее постановление подписали все, кроме грузинской делегации (она уехала, не дождавшись конца собора), свт. Марка Эфесского, митрополита Исайи Ставропольского и Плифона, который при всей своей нелюбви к греческой Церкви нашел латинскую Церковь еще более враждебной и нетерпимой к свободной мысли. Наш соотечественник Авраамий Суздальский, не знавший греческого и, по всей видимости, не очень понимавший, о чем идет речь, оставил свой автограф на славянском языке вслед за подписью своего митрополита: «Авраамий, смиренный епископ Суждальский».
По преданию, когда папа Евгений услышал, что Марк Эфесский не подписал унию, он воскликнул: «Значит, ничего не достигнуто!»
5. Итак, Ферраро-Флорентийский собор фактически завершился совершенным провалом. С таким трудом давшееся соглашение было абсолютно пустым и ничего не решало. Оно было даже не компромиссом, а лишь уклончивым и двусмысленным определением, в принципе неспособным разрешить подлинные различия и разногласия между двумя сторонами. Похоже, все участники этих событий довольно скоро это поняли. Как писал диакон Сильвестр Сиропулос, у всех было только одно желание - поскорее вернуться домой.
Единственным историческим достижением Флорентийского собора стало поражение, которое он нанес консилиаризму. Кошмар консилиаризма был окончательно похоронен для папизма 18 января 1460 г., когда была опубликована булла Execrabilis, официально запрещавшая апелляцию пап Вселенскому Собору. Но этот запрет был уже формальным и символическим актом: консилиаристское движение испустило дух в 1439 г., когда постановление Флорентийского собора превратило Базельский собор в незаконное собрание. За этим последовало отвержение Базеля большинством правительств Европы. Базельский собор окончился крахом. А без собора реформа католической Церкви стала нереальной. Риму удалось предотвратить реформу, но, как уже отмечалось выше, в ответ он вскоре получил Реформацию.
Акт единения был торжественно прочитан в соборной церкви Флоренции на греческом и латинском языках. В знак единения греки и латиняне обнялись и поцеловались. Была совместно отслужена литургия. После этого папа нашел для греков корабли, и они наконец-то смогли отправиться домой. Исидор Московский и Виссарион Никейский не спешили с отъездом и остались на какое-то время в Италии. В конце концов, как уже говорилось выше, оба были возведены в ранг кардиналов.
Папа обязался содержать в Константинополе 300 воинов и 2 галеры, а в случае особой нужды послать императору 20 галер на полгода или 10 галер на год. Кроме того, в случае чрезвычайной опасности, он обязался поднять европейских государей на крестовый поход. И наконец, для возрождения экономической жизни города он обязался посылать всех паломников на Восток через Константинополь.
Такова оказалась цена унии, но и ее папы не могли заплатить. Ни одно из обещаний сдержано не было. Если сразу же после унии за ней последовал бы успешный крестовый поход, может быть, у нее и появились бы сторонники в Византии. Но похода не было.
Уния была немедленно и единодушно отвергнута практически всем духовенством и народом. Возвращавшиеся из Флоренции епископы, сходя на берег в Константинополе, с ходу отвергали унию и дезавуировали свои подписи, ссылаясь на имперское давление, из-за которого они поставили их под соборным определением. Нет нужды повторять, что они лукавили: как мы видели, Марк Эфесский, выстоявший давление и не подписавший унию, вернулся домой невредимым. Император, видя сопротивление, не провозглашал унию в Св. Софии.
Находящимся в Италии Виссариону и его друзьям-гуманистам, делавшим все возможное, чтобы добиться помощи соотечественникам, царившие в Константинополе настроения казались дикими, неумными и ограниченными. Они были убеждены, что союз с Западом принесет Византии такой прилив новых культурных и политических сил, что она снова сможет встать на ноги. Но практика показала, как глубоко они заблуждались.